Как живет частный музей?

Мы стареем с вещами
и держимся крепко за плот
нашей внутренней памяти, той, что всегда будет с нами…
Всё проходит…
И время незримо песком занесёт
то, что было так дорого, то, что копилось годами…
Упадем в неизбежность
в судьбою назначенный срок
(нерушимый закон, словно рок, мирозданьем завещан)…
И исчезнем в пространстве
неведомых темных дорог,
как ненужные больше, отжившие старые вещи…

Яков Бакст

Частный музей – явление пока что мало распространенное в нашей стране. В чем особенность, преимущества и уязвимость частных коллекций? Можно ли использовать опыт «первопроходцев» для создания собственного музея? 

Об этом и не только мы поговорили с директором Первого частного   музея славянской мифологии, Ольгой Павловой. Также мы спросили, как использовать мультимедийные технологии в современном музее и как создать виртуальный музей семьи. 

Ольга, скажите, пожалуйста, в чем, на ваш взгляд, состоит главное отличие частного музея от государственного?

Главное отличие я бы обозначила как уязвимость. Я это очень остро почувствовала, когда случилась пандемия. В нашем музее есть несколько форм собственности, например, ООО, общество с ограниченной ответственностью, –  это социальное предприятие.   Есть у нас и некоммерческие формы собственности, такие как АНО, автономная некоммерческая организация. Но, государственной собственности у нас нет ни в каком виде. Так вот, в пандемию я буквально почувствовала   как будто воздух    схлопнулся. В бюджетной сфере    всегда есть   подушка безопасности. Конечно, и там   никто не застрахован на сто процентов, но какие-то гарантии все-таки есть.    А частный музей абсолютно беззащитен перед   изменениями экономической ситуации, буквально обнажён перед всеми этими катастрофами и пандемиями, на    которые   ты никак не можешь повлиять. И, к сожалению, за тебя не заступится государство. Ты сам себе работодатель и поэтому уязвимость, конечно, очень серьезная. 

И что же вам помогает сохраниться?

Безусловно, в силу того, что мы частная организация,  наша «избушка»   максимально повернута  «к людям передом». Мы очень хорошо понимаем, что такое   клиентская   сфера и клиентский сервис. Частный музей никогда не сможет заразиться   снобизмом. Просто потому что это первое, что это может оттолкнуть любого человека, который к нам приходит и хочет приобщиться к знаниям, к истории, к культуре. Я   ни в коем случае не говорю, что все классические государственные музеи — это «башни из слоновой кости», которые возвышаются над обычными людьми. Но, к сожалению, встречается еще в государственных музеях практика отделения себя, как миссионеров — хранителей исторических ценностей от тех простых людей, которые в музей приходят. Такое разделение на «своих» и «чужих» говорит совсем не в пользу государственного музея.

Читайте первую часть интервью с Ольгой Павловой — “Музей как семейное дело”

 Сейчас развивается концепция Музей 4.0, согласно которой музей является не только и не столько местом хранения.   Музей в рамках этой концепции мыслится, прежде всего, как место социального контакта: место встречи человека с человеком, человека с опытом, человека с историей.  И современный частный музей – как раз про такую встречу.   У нас, в отличие от государственных музеев, нет государственного задания, нет определенного объёма выставок, которые мы должны провести. Это дает нам определенную свободу. Но в этой свободе и наша уязвимость – если мы не смогли правильно понять своего посетителя, не смогли стать ему интересными и полезными, то  просто не сможем дальше существовать.  

  Как сейчас пополняется музейная коллекция?  Расскажите, пожалуйста о проекте «Литературные посылки».

 Нам стали дарить произведения декоративного декоративно-прикладного искусства, станковую живопись   графику, а также    предметы быта   ушедших эпох. В основном речь идёт про конец XIX начало XX века. Дарение – это важный маркер того, что организация нарастила свой репутационный   вес и вокруг нее сложился благоприятный социальный фон.    Это значит, что нам доверяют. Нам хотят жертвовать особенные ценные вещи, даже из своих семейных коллекций. Это происходит потому что людям очень важно не только чтобы эти вещи сохранились, но и чтобы   память о них была обнародована, чтобы эта память была очевидна, чтобы о ней говорили и заботились. 

Из самых ярких примеров такого дарения я могу вспомнить случай, когда нам подарили фортепьяно конца XIX начало XX века, старейшей Санкт Петербургской фортепианной фирмы «Братья Дедерихс» («Diederichs Frères»). Это очень редкая вещь для Сибири. Это фортепьяно бытовало в семье известного Сибирского мецената, Петра Ивановича Макушина и передавалось из поколения в поколение. Но в настоящее время инструмент перестали использовать и семья решила передать его в музей, чтобы инструмент рассказал историю семьи, историю времени, историю известного мецената. 

Но музей же не может создаваться только за счет дарений, правильно?

Помимо дарений мы что-то покупаем. Сейчас у нас уже собран костяк экспозиции. Собрана так же и художественная выставка, и этнографический пласт музея. Сейчас мы часто балуем своего зрителя краткосрочными выставками и передвижными проектами.

Вы просили рассказать про проект «Литературные посылки» . Этот проект сейчас стал уже приятным воспоминанием. Мы тогда начали собирать коллекцию лаковой миниатюрной росписи по папье-маше. Я в течении двух – трех лет постоянно ездила по центрам лакового дела: Палех, Мстера, Федоскино. В этих деревнях большинство жителей связано с художественным ремеслом. В лаковых миниатюрах очень ярко проявлена тема фольклора, русских сказок, народных традиций, праздничных обрядовых циклов. А вот славянской мифологии были посвящены буквально единичные работы.  А нам очень хотелось чего-то мифологического и волшебного в коллекцию. И я вместе с семейством мастеров Молодкиных посылала мастерам книги из библиотеки  «Русский путь», собранной моим отцом. В этих книгах были заметки и закладки с просьбой претворить в живописи конкретные сюжеты, которые будут нам помогать работать с гостями и рассказывать про конкретные периоды истории. Таких спроектированных работ у меня набралось не меньше десяти. Например, мы, совместно с художником Блиновым из Холы, сделали лаковый календарь и потрясающее панно, посвященное походу Святослава Храброго. 

Мой отец был потрясающим фантазером и мечтателем. Все это были его задумки, которые я, будучи его помощником, воплощала в жизнь.    

 Ваш музей давно стал своеобразным центром притяжения для жителей города.  Расскажите, пожалуйста, как музей адаптируется к меняющимся условиям социально-экономической и культурной жизни?  

 Я бы ответила на этот вопрос тоже заветом отца: «Если тебе попался лимон, сделай из него лимонад». Этот завет я несу из своего рода, из своей семьи. Это очень мощный урок и отца, и моей потрясающей мамы – людей бесконечно целеустремленных и смотрящих исключительно вперед. 

Пандемия стала для меня первым серьезным стрессом. Сначала я на недельку впала в ступор, а потом начала лихорадочно соображать. Я вспомнила, как отец постоянно переваривал большое количество разной информации и поняла, что выход нужно искать в изучении и собирании разного опыта. Пандемия помогла нам прокачать наши цифровые навыки. Мы, например, сделали краудфандинговый проект, посвященный доступным сказкам.

Сейчас я никогда бы не решилась на такую авантюру, потому что это все очень сложно – придумать, объявить, собрать средства. Сложным этот проект был еще и потому, что в нем был мощный инклюзивный пласт, в рамках которого мы записывали сказки для слабослышащих и глухих детей.  Сказки записывали профессиональные актеры, а затем мы переводили их на русский жестовый язык. Получилось, что не было бы счастья, да несчастье помогло – закрытые границы нас подтолкнули к тому, чтобы начать работать с особенными детьми. Теперь я вижу в этом одну из главных задач музея.  И я  благодарна каждому из членов своей команды за то, что они поддерживают меня и помогают верить в то, что мы сможем выжить в сложных условиях высокой степени неопределенности. 

Ольга, позволю себе небольшое замечание,  в связи с тем, что вы рассказывали о проекте «Доступные сказки».   В Цифровой Капсуле времени мы с коллегами хотели предусмотреть возможность рассказать сказку или спеть колыбельную через время своему далекому пра — правнуку, например. Но давайте вернемся к нашей беседе. Скажите, как современному музею не стать «кладбищем искусства»?  Какие современные формы сохранения наследия актуальны для цифрового общества?

 Мне очень нравится, что музей в бурно развивающуюся эпоху цифровизации остается пространством живого контакта, живого общения: как с людьми, так и с искусством. Человеку нужен человек, человек идет к человеку, именно поэтому музей в нашу социопатическую эпоху, ярко проявляет свою социальную сущность и не становится кладбищем. Искусство живет в музее, благодаря эмоциям и чувствам людей, которые туда приходят. Искусство не может умереть, потому, что оно продолжает бытовать в опыте людей, которые соприкасаются с ним в музее. 

Есть также очень классные виртуальные музеи. Мне, например, очень нравится виртуальный музей Леонида Гайдая в Иркутске. Этот музей появился потому что у ребят, которые его создали, не было возможности организовать музей в доме, где жил режиссер. Так что онлайн-пространство стало для них адекватным выходом из сложившейся ситуации. Это пример того, как современные мультимедийные технологии позволяют работать с наследием в интерактивном ключе, добавляя в копилку впечатлений суперсовременные переживания для человека. Сейчас наши экспонаты сопровождаются QR-кодами, звучат голосами авторов. Таким образом мы продляем бытование вещи, которая привлекла внимание посетителя – за счет использования онлайн пространства.   Это очень важно, потому что, помимо мира реального, сейчас существует невидимый виртуальный мир, говоря языком славянской мифологии, мир Нави.

Подытоживая ответ на ваш вопрос, я бы сказала, что не стать музею кладбищем искусства помогает его яркое, сочное присутствие во всех этих мирах. 

Ольга, если пофантазировать, как вы думаете, можно ли создать виртуальный музей семейной истории. И, если да, то каким должен быть такой музей?

 Это очень крутая идея. Когда я смотрела ресурс компании Nasledie.Digital, то я и восприняла его, как определенный архивариус, который собирает, систематизирует и в красивой форме демонстрирует историю человека и историю семьи. Я, например, очень хотела бы, чтобы моя дочь обратилась к такой бесценной кладовой, как виртуальная Капсула времени и узнала бы про наш род и наших предков. 

Со своей колокольни музея Славянской мифологии, сказки могу сказать, что было бы интересно, чтобы в путешествии по Капсуле времени, ее сопровождал бы какой-то сказочный или мифологический персонаж. Этот персонаж может быть помощником, рассказчиком, это может быть, например, традиционный для славянской мифологии домовичок. В виртуальном музее семейной истории, на мой взгляд, должен быть домовой или «музеевичок», как хранитель этого виртуального пространства. То есть, персонификация виртуального мира, на мой взгляд, может быть связана не только с конкретным историческим персонажем, но и с мифологическим. Особенно, если мы говорим о знакомстве с Капсулой детей. 

Ольга, хочу задать вам один из традиционных для наших интервью вопросов.  В связи с 125-летнем юбилеем Университета Павлова (Санкт-Петербург, Россия) реализован грандиозный, гуманитарный проект «КАПСУЛА ВРЕМЕНИ УНИВЕРСИТЕТА ПАВЛОВА 2022-2122». В капсуле времени будут размещены многочисленные предметы нашей эпохи, отражающие все сферы жизни и быта современного доктора. Если бы нужно было создать Капсулу времени вашего музея, что вы в нее включили?

Потрясающе интересный вопрос. Я сразу как в тетрисе, взяла и переместила в такую Капсулу весь наш музей, а потом подумала, что может быть, у нас в музее есть какая-то особая вещь, рассказывая о которой, можно рассказать обо всем музее. Виртуальный мир настолько пластичен и бескраен, что способен уместить все. Но, может быть, лучше будет сделать какую-то смысловую выжимку. Это как выставка одного предмета, когда один предмет может рассказать обо всем, был бы хороший рассказчик и внимательный зритель. Я обязательно подумаю на тему той самой вещи, которая сможет рассказать все о нашем музее.    Мне хочется сузить предметный ряд, чтобы быть более точной, немногословной, емкой и понятной.