Как найти репрессированных родственников

 Во Франции были гильотина, публичные казни. У нас подвал. Казнь негласная. Публичные казни окружают смерть преступника, даже самого грозного, ореолом мученичества, героизма. Казнь негласная, в подвале, без всяких внешних эффектов, без объявления приговора, внезапная, действует на врагов подавляюще. После казни нет точного дня смерти, нет последних слов, нет трупа, нет даже могилы. Пустота. Враг уничтожен совершенно. 

Владимир Зазубрин, «Щепка»

Сегодня мы вновь встречаемся с Василием Антоновичем Ханевичем, сооснователем и старшим научным сотрудником музея «Следственная тюрьма НКВД».

Мы обсудим – как искать информацию о репрессированных родственниках, можно ли подтвердить родство дистанционно и попробуем разобраться – почему люди ищут своих репрессированных родных несмотря на то, что это часто очень долгий и сложный процесс.

Василий Антонович, расскажите, пожалуйста, как ваш музей может помочь в поиске репрессированных родственников?

У нас в музее есть целый ряд проектов. Например, «Томский мартиролог». Мартиролог в классическом понимании – это список мучеников. Это электронный банк данных о почти трёхстах тысячах человек, прошедших за годы Советской власти на территории Томской области через горнило «чрезвычаек» и троек, раскулачивания и массовых депортаций народов. Введя в поисковую строку фамилию и инициалы человека, которого вы хотите найти, вы можете получить сведения о нём.

База данных формируется из тех материалов, которые присылают люди, а сотрудники музея обрабатывают и систематизируют полученное. Можно присылать для размещения в мартирологе фотографии и документы, воспоминания родственников. То есть формируется история человека, с которой можно познакомиться. Этот мартиролог пополняется усилиями сотрудников музея и волонтёров каждый день. 

Также есть проект, который называется «Сибирские спецы».  В рамках проекта названы имена многих тысяч спецпереселенцев, чья жизнь оказалась связанной с нашей Томской областью, учитывая историю нашего края и особенно её северных районов, входивших в 1930-е -1940-е годы в состав печально известного Нарымского края. Это были места массовых высылок и депортаций многих тысяч человек. В результате созданы биграммы на жителей Томской области, сведения о которых ранее были включены в Книгу Памяти «Боль людская», а также помечены имена детей и иных членов семей спецпереселенцев, на которых мы нашли информацию.  

Примечательно, что Книгу Памяти «Боль людская» — мартиролог репрессированных по 58 статье УПК РСФСР, контрреволюционные преступления, впервые в СССР в 1990-е годы начал создавать сотрудник Томского УКГБ, тогда заведующий архивом УКГБ Валерий Николаевич Уйманов, который в настоящее время является заместителем директора Томского краеведческого музея по историческому наследию и является руководителем другого проекта «Сибирские спецы», сбора информации уже по спецпереселенцам. Благодаря этому проекту в нашу общую базу данных репрессированных  добавились сведения ещё о восьмидесяти тысячах человек.

Василий Антонович, помогите, пожалуйста, разобраться, как правильно искать сведения о репрессированных родственниках. Например, я нашла информацию о репрессированной семье моей бабушки в базе «Открытый список». 

Из бабушкиных рассказов я поняла, что она была на печально известном Назинском острове, куда в мае 1933 года были депортированы шесть тысяч человек. Этих людей насильственно отправили на небольшой изолированный остров в Западной Сибири, расположенный в 540 километрах к северо-западу от Томска, для расселения в дальние спецпоселки. Как я могу уточнить эти сведения?

Если говорить про Назинский остров- это особая тема, связанная с трагедией 6200 человек, пойманных во время облав в апреле 1933 года в Москве и Ленинграде в ходе паспортизации, признанных деклассированным элементом и вывезенных для расселения в отдаленные спецпоселки штрафной Александро-Ваховской комендатуры. Большинство из них погибли от голода, холода и мародерства уголовного элемента на острове возле старожильческого села Назино в Александровском районе Нарымского округа. Об этой трагедии много написано, снято фильмов… 

Ваша бабушка, скорее всего, относилась совсем к другой категории, не деклассированных, а спецпереселенцев крестьян, высылаемых на север современной Томской области. Если вы знаете где перед ссылкой жили родители вашей бабушки, то в местных архивах можно найти информацию о их раскулачивании и принятии решений о высылке.  Информацию о их пребывании в местах ссылки надо искать в архивах ИЦ УВД, в данном случае Томской и Новосибирской областей (Прим. редакции — до 1944 г. Томская область входила в состав Новосибирской области).

Если Ваша бабушка была выслана из Алтайского края в Нарымский край, то есть два комплекса документов, в которых можно искать информацию. Вы знаете, из какого именно района она была выслана?

 Да. Алтайский край, Шипуновский район, деревня Порозиха. 

Решение о высылке принимали как правило Комитеты бедноты, утверждалось такое решение районными советскими властями. Эти документы нужно искать по месту прежнего проживания репрессированного. Вам нужно делать запрос в Государственный архив Алтайского края. Хорошо было бы параллельно сделать запрос в муниципальный архив того района, где репрессированный проживал. В данном случае — в муниципальный архив Шипуновского района.

Также информацию можно проверить и по базам нашего музея. Наши коллеги из печально известного села Палочка получили грант Президента на создание Центра памяти раскулаченных «Живая память Верхнекетья» . В рамках реализации этого гранта авторы проекта ездили в Алтайский край и составляли описи дел репрессированных по разным районам. С ними можно списаться и получить информацию. 

В начале июня 1931 года в Палочку пришли баржи с раскулаченными крестьянами из Бийского района Алтайского края. Из них выгрузили 7800 человек. Через полтора года из них осталось семьсот. Судьба семи тысяч исчезнувших печальна.

Второй момент, важный для поиска, — это информация о том, куда выслали. Это очень сложный вопрос. Если в Томскую область, то обращаться нужно в информационный центр УМВД Томской области . Там есть база данных, которая постоянно пополняется, потому что этот архив долго не разбирался. Эти данные частично также входят в базу «Мемо лист» ; в ней содержится информация о более чем трёх миллионах человек. 

Часто информация в таких базах данных дублируется. Поэтому один и тот же человек может проходить по нескольким базам. В первой базе о нём может быть одна информация, а во второй – другая. И это хорошо. Например, есть база данных «Ленинградский мартиролог», которую формирует наш коллега Анатолий Разумов. Мы находим в этой базе данных информацию о том, откуда люди оказались в ссылке в Нарымском крае. Также в этой базе есть информация о том, за что эти люди были арестованы и отправлены в Нарымский край. И здесь уже начинается другая история и другие документы. Поэтому искать нужно везде: таким образом информация будет дополняться и уточняться. 

Постановление о реабилитации означает, что сохранился комплекс документов, на основании которого такое решение было принято. А значит, есть шанс эти документы найти. Правда, Архив УМВД является ведомственным и доступ к нему ограничен, как и доступ в архивы УФСБ. Только родственники, документально подтверждающие своё родство, могут получить информацию. В тех регионах, где архивно-следственные дела были переданы из ведомства КГБ на хранение в государственные архивы региона, в этом случае нужно обращаться в государственные архивы, многие из них называются Центрами документации новейшей истории. В них доступ к делам более доступен.

А как я могу дистанционно подтвердить своё родство с репрессированным?

Вы пишете запрос и к нему прилагаете сканы документов, которые подтверждают родство, например, свидетельство о рождении или о браке. На такой запрос Вам должны ответить в течение месяца. Но нужно учитывать человеческий фактор. В этих архивах, как, впрочем, и везде, работают разные люди. Одни будут скрупулёзно, добросовестно и с сочувствием искать информацию. А есть люди, которые считают возможным просто отписаться. Поэтому нужно проявлять настойчивость, запрашивая информацию в архиве. Кроме того, в интервале между первым запросом и последующим могут появиться новые данные. 

А каким должен быть следующий шаг, после того как мы выяснили, куда сослали репрессированного?

Следующим шагом является работа с документами по месту ссылки. Например, это могут быть хозяйственные книги того населённого пункта, в котором находился репрессированный. В этих книгах очень краткая информация, но она есть. В похозяйственных книгах перечислялись все члены семьи и их год рождения, данные о ведомом хозяйстве. Искать приходится по крупицам – это долго, это затратное по времени и средствам занятие, но другого пути нет. Как говорится, дорогу осилит идущий. 

Мне могут показать уголовное дело?

Если мы говорим о спецпереселенцах, то это не уголовное дело, это надзорное дело ссыльного. Когда речь идет об уголовном деле, то это уже другое ведомство, и это тоже нужно понимать. Если это ссылка, раскулачивание или массовая депортация, то это ведомство УВД и нужно обращаться в Информационные центры УВД. Они есть во всех регионах страны. Если речь идёт об осуждении, аресте и допросах с обвинениями в неких контрреволюционных действиях, то это архивы УФСБ. Эти ведомства также есть во всех регионах, их адреса можно найти в Интернете.

Если же речь идёт об отбывании срока заключения и нужно выяснить, где отбывал срок заключенный, то нужно обращаться в ИЦ УВД этого региона, в другом случае в центральные ведомства УВД, УФСБ, ФСИНа. Например, у нас в Томске архив  Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) сейчас для исследователей закрыт.

Поэтому мы не знаем, какие там дела и сколько их. К нам приходят запросы, например, о том, что родственник отбывал заключение в исправительно–трудовой колонии № 2 в Томске и умер в тюрьме, и просят сообщить, сохранилось ли дело. Я получаю такие запросы практически ежедневно, но помочь, к сожалению, не могу. Вообще, львиную долю времени работников музея занимают переписка, ответы, советы. У нас на сайте есть целый раздел с адресами соответствующих ведомств и советами как и куда обращаться. 

Василий Антонович, Вы автор нескольких книг, посвящённых истории поляков в Томске. Меня поразил эпиграф к этой книге: «История, собственно, не существует. Существуют лишь биографии». Как Ваша личная биография связана с темой политических репрессий?

Я пришёл сначала в Мемориал, а затем вместе с коллегами начали создавать музей как внук и правнук расстрелянных своих дедов и прадедов. Это связано с Белостокской трагедией. Это один из примеров репрессий по национальному признаку. В годы Большого террора в 1937–1938 годы в СССР было проведено одиннадцать национальных операций. И самой большой операцией среди них была т.н. «Польская операция» НКВД.

Мои предки были добровольными переселенцами в Сибирь из Белоруссии, тогда территорий Польши. Они не были ссыльными. Мой прадед Иоч Александр Казимирович был основателем села Белосток. Последним же добровольным пецпереселенцем в это село стал другой мой прапрадед, который приехал в село Белосток в 1913 году вместе с семьями своих 6-х братьев и родителями. Люди одной веры старались держаться вместе. В селе был построен костёл, и это тоже сближало людей. Когда в годы Большого террора начался поиск врагов, то поляки стали одними из первых кандидатов для потенциальных арестов по спискам. Надо сказать, что в Белостоке других кандидатов на роль «врагов народа» тогда просто не было. Поэтому в 1938 году всех мужчин в ходе одной-двух облав арестовали и отправили в Колпашевскую тюрьму, а через три месяца расстреляли. Всего в ходе этих операций было репрессировано практически все взрослое мужское население села, более 100 человек….Всё это мне удалось выяснить гораздо позже.

Забытым быть – ужасней смерти нет.

Р. Кампоамор

Кроме «польской операции» НКВД были ещё «немецкая операция», «латышская», «литовская», «греческая» и даже «китайская» операции. Для выполнения и перевыполнения плана по всей стране искали врагов. Их искали по спискам, по анкетам. Многие из этих людей были приговорены особыми совещаниями НКВД — это даже не печально известные тройки УНКВД: начальник УНКВД, прокурор и партийный секретарь области или края. Это прокурор СССР и НКВД СССР. В то время это были Ежов и Вышинский. Они не только в глаза не видели людей, которых приговаривали, но не видели даже документов; они просто подписывали общие списки и протоколы, а всё остальное решалось на месте. 

Поэтому у меня не было дедов, остались только бабушки. Говорить об этом было нельзя, но бабушки между собой шептались, и я кое-что начал понимать. Но по-настоящему актуально это стало для меня, когда я стал взрослым человеком. Тогда я понял, что история моего села не исключение – в ней отразилась история целой страны, в которой миллионы людей прошли через репрессии. 

Неслучайно эпиграфом к нашему разговору я взяла строки из романа нашего расстрелянного земляка, Владимира Зазубрина, который называется «Щепка». Это роман о судьбе человека в революционной пучине, когда отдельный человек становится просто щепочкой; он не в состоянии противостоять буре, которая его вертит, крутит, ломает и уносит. 

Это довольно распространённый образ. В Томске жила поэтесса Руфь Мееровна Тамарина, которая прошла ГУЛАГ. Свою книгу воспоминаний она так и назвала «Щепкой в потоке», второе дополненное издание воспоминаний «Зарубками на щепке».  

Как Вы думаете, почему люди продолжают искать своих репрессированных родственников, несмотря на то что это процесс, очень затратный с точки зрения сил и времени? Да и не всегда безопасный?

Знать тяжело, но надо. Это наша история, которая отражается на нас. Понять свой характер можно только зная историю своих предков. Знание истории репрессий может стать хорошей «прививкой» от рецидивов этого процесса. 

К сожалению, иногда в наш музей приходят люди, для которых посещение музея хотят превратить в своеобразный аттракцион, развлечение. Молодые люди могут делать селфи в камере, чтобы потом выложить его в Сеть. Остаётся только надеяться на то, что всему свое время, и когда–нибудь они поймут истинное значение и смысл нашего музея. К счастью, таких посетителей не так много. Большинство приходят в музей с желанием узнать историю своей страны, своего города, своей семьи в той части, о которой им долгие годы не говорили правды, замалчивали.

В связи со 125-летним юбилеем Университета Павлова в Санкт-Петербурге реализован грандиозный, гуманитарный проект «КАПСУЛА ВРЕМЕНИ УНИВЕРСИТЕТА ПАВЛОВА 2022-2122». В Капсуле времени будут размещены многочисленные предметы нашей эпохи, отражающие все сферы жизни и быта современного человека. Если бы нужно было создать Капсулу времени Вашего музея, что бы Вы в неё включили?

Я бы поместил в такую Капсулу весь музей. Но самое ценное, на мой взгляд, – это живые голоса и живые лица людей. А также рукописи воспоминаний и база данных. Это то, что нужно сохранить в любом случае. И неважно, останутся стены музея или нет.